сергей владимирович знает, что вечной любви нет. он про неё может кино снимать и в кадрах всё так правдоподобно передавать, что зрители на полтора часа забудут о том, что в реальной жизни такого не бывает, что в их собственных жизнях такого не было или уже очень скоро не будет.
сергей владимирович не злой. сергей владимирович реалист.
он жене своей изменил всего с одной девушкой… а точнее девочкой… девочкой из пионерского лагеря. девочка ира с этим своим настырным характером, с этим своим взглядом, с этими своими словами, с этой своей тёплой загорелой спиной, на которой сергей владимирович пальцами выводил какие - то узоры, пока ира дремала лёжа на животе. она тогда сказала, что не будет спать после обеда, что нужно заняться чем - то поинтереснее тихого часа, а потом взяла и уснула на его кровати. в одних шортах. ира тогда наверняка видела хорошие безобидные сны, пока сергей владимирович сидел на кровати рядом, почти невесомо водил пальцами по гладкой коже и изредка наклонялся, чтобы губами дотронуться до ириной шеи. сергей владимирович не отдавал себе отчёт в том, что его с ума сводит её юность, он напрасно убеждал себя, что дело совсем не в этом. потребовалось несколько месяцев, чтобы перестать спорить с реальностью — дело не только в этом.

секс - это то, что нельзя выразить словами. словами можно попросить прощения, поэтому для сережи секс, как способ сказать «прости» никогда не имел смысла. оскорбить сережа тоже мог словами, обидеть, послать. сказать «как ты меня раздражаешь» он тоже мог, поэтому он говорит это своей жене юле глядя ей прямо в глаза.
юля моргает часто. юле сережа такого прежде никогда не говорил. для юли это непривычно. она встаёт с кресла и идёт на кухню, а сережа понимает, что это было лишним. точнее нет, вовсе не лишним, но для юли это звучит намного оскорбительней, чем он имел ввиду.
— юль, прости
видите, сережа умеет просить прощения. он идёт на кухню к своей жене, которая сидит за столом и делает вид, что внимательно изучает вчерашний выпуск газеты. сережа опускается перед юлей на корточки и складывает руки ей на колени. сережа играет, как перед его камерой каждый день играют актеры. теперь актёр он. сережа знает как извинятся перед своей женой. он заглядывает ей в глаза, приподнимает брови, наклоняет голову, улыбается
— ну, юль
— я обиделась, - отрезает она и переворачивает страницу, пачкая пальцы типографской краской.
— я знаю, родная. прости меня, пожалуйста. случайно вырвалось.
сережа может быть таким, когда хочет, когда видит в этом смысл. то из - за чего он сорвался на свою жену - пустяк и он признаёт свою вину. он уже сейчас знает, что она его простила, просто хочет ещё немного посмотреть на его попытки вернуть ей прежнее настроение. он извиняется не больше семи минут и она отходит.

спустя год ссоры стали крупнее, а сережа уже не шёл извинятся спустя три секунды. юля будто привыкла, что он просит прощение и для неё это стало развлечением, а сережа чувствовал только одно — поводок на шее затягивается и душит. сережа такое не любит, сережа любит свободу и самоконтроль.

— сережа, а когда у нас дети будут?
этот вопрос звучит за чужим столом, когда помимо них двоих еще коллега сережи миша и его жена света. у миши и светы недавно родился сын, а юлю было почти не оттащить от детской кроватки с ребёнком. сережа даже сконфуженно улыбнулся и напомнил своей жене, что кража детей наказуема — все посмеялись, сережа тоже, но сереже было не очень смешно. как и сейчас.
— родная, в своё время, я думаю.
— вот он всегда так говорит. миша, ты тоже свете так говорил?
за столом нависла неловкая пауза, которую тут же заполнила света милым рассказом о том, как она боялась родов. прелестно. сереже хочется на балкон. выйти из окна или закурить — он ещё не решил.

сережа никогда не изменял своей жене, несмотря на то, что целый год уже зажимал настю смирнову по углам мосфильма. поцелуи это не измена. это невозможность отказать красивой девушке, ещё и актрисе. настя всё большего добивается, а сережа говорит «нет» и настя путается кто из них кто.
— сережа, ты ненормальный. я тебе дать хочу, а ты как…
— а я принципиальный, — улыбается сережа и заканчивает эти бессмысленные разговоры новым поцелуем.

сережа никогда не изменял своей жене, но с ирой изменить захотелось.
сережа её предупреждал, сережа её пугал, сережа дышал ей в шею и прижимал к стене своей комнаты. он её тонкие запястья держал одной рукой, угрожал директором лагеря, родителями, директором ее школы в москве. сережа терпел и игнорировал, а потом пришло то самое время, когда слова для сергея владимировича становятся бессмысленными.